Мне 21 год, родом я из села Каниж, это Кировоградская область. В 2012 году ушел на военно-срочную службу в Донецк, там получил воинское звание "младший сержант". Через год думал, куда пойти на работу, на контракт, и пошел в третий отдельный полк специального назначения в Кировограде. В его составе я попал на войну, весной 2014 года.
Мы много где воевали, многие видели. Сначала, прошлой весной, были в донецком аэропорту, затем начался штурм краматорского аэродрома, а дальше пошло - Красный Лиман, Солнцево, Амвросиевка, Кутейниково, Саур-Могила.
В Дебальцево мы были как разведка, а я - как конвоир. Наша задача - доставлять груз и ехать обратно за следующей партией. Мы туда постоянно что-то возили, пытались ночью добираться полями, потому что дорога сильно простреливалась. И хотя фары включать нельзя было и тяжелый был путь, но каждый, кто туда ехал, понимал, что там стоят наши, им нужна помощь, и на их месте мог быть каждый из нас.
К перемирию в городе что-то страшное делалось. Я много где побывал, у той же Саур-Могилы, но когда я прибыл туда, то понял, что когда нам говорили: "Ты - герой", то я не такой уж и герой по сравнению с ребятами, которые держали там оборону.
Очень мне запомнилось, как мы ехали под обстрелами, за рулем БТРа был срочник, а сбоку там, где место командира - сидел офицер. И вот когда перед нами мощно ударили "Грады", они машину приостановили, но затем начали стрелять пушки, или минометы, а ребята все равно вперед потихоньку ехали, несмотря на то, как их со всех сторон посыпали.
Очень сильно тогда обстреливалась Новая Григорьевка. И мне больше всего запомнилась 128-я бригада. Вот бьют по всему чего только можно, но они были окопанных полукругом, и как бы сильно по ним не лупили, эти ребята сидели в своих машинах и вели огонь. У меня как раз связь была с сто первой киевской бригадой и сто двадцать восьмой. Я слышал, как они между собой переговаривались: "Ну давай, веди огонь (выстрел) давай..ливише бери (выстрел) ... ну, еще немножко, ты что не видишь откуда вспышки? (Выстрел). Всеете, молодец, погасил миномет. Давай следующий теперь! " Тем, как они работают, я был очень сильно удивлен, их мужеством и героизмом. Нет у меня даже слов, чтобы передать, что я почувствовал, когда увидел, как эти солдаты вели бой.
Помню, как перед перемирием я не мог оттуда выехать, пробыл в городе два дня, а враги "засыпали" его тогда больше всего. Страшно, когда снаряды без перерыва сыплются по укрытиям, невозможно передать, а только почувствовать, какой это звук, какой удар и волна! А ранения я получил на второй день после объявления перемирия, то есть 16 февраля. У нас опять была задача доставить 5 КАМАЗов с боеприпасами и один БРДМ со складов Артемовска. В нашем отделении радиогруппы было 10 человек. Ребята все молодые, но я был самый молодой. С нами было еще трое из сто первый бригады. Вместе со штабом сто двадцать восьмой бригады мы должны были вывезти "двухсот" и "трехсотых". Добирались мы какими-то реками, холмами, полями. Натолкнулись на 2 основы по дороге - отстрелялись. Я полностью доверял нашему командиру, капитану Бутусову Юрию Юрьевичу, потому что мы много с ним прошли и с самого начала были, как единое целое. Когда мы собирались ехать, он сказал: "Ребята, наверняка будет безопаснее, если мы все сядем в БТР". Так и сделали, погрузились. БТР был один, а позади два "КАМАЗа". За колонной ехала БМП. Когда доехали до Новой Григоривки, там нас ждала, наверное, самая серьезная основа за все время наших поездок в Дебальцево. Снаряд РПГ попал в наш БТР и разорвался между мной и моим командиром, а наш БТР была не обшит. Взрыва я даже не слышал, просто почувствовал сильный удар в голову, а еще ощущение, когда долго не дышишь, как ты в каком-то кумари. Мне осколки попали в лицо, в глаза, я пытался их открыть, чтобы посмотреть что со мной и едва разглядел, что на правой руке висит только большой палец, а в правой - перебита кость. БТР сразу заглох, водитель сказал, что ехать дальше невозможно. Перед тем как вылезать, наш командир начал кричать: "Ребята, вы самые лучшие, я вас люблю!", - а замком группы сказал: "Юрьевич, все будет хорошо". Мы начали отступать, раненых было много. Но, к сожалению, забрать реально можно было только тех, кто мог идти ногами. Я очень благодарен моему товарищу Алексею Созонов, он увидел, что я встал на колени, что я жив, вернулся за мной и забрал. Наложил жгуты, довел до посадки и говорит: "Сиди здесь, мы найдем более безопасное место и вернемся за тобой". Я лежал, думал, что попробую встать и сам пойти, но не мог видеть даже куда. Тогда казалось, что наверняка уже отвоевал и моей жизни конец. Но потом услышал, что пришел Алексей, но не один, а еще с кем-то.
Оказалось, что случилась еще одна основа, и за мной товарищ вернулся уже не один, а с ополченцами. Когда меня увидел один из врагов, его первая реакция была такая: "Б # ядь, чего вы его не добили?"
А у меня лицо все в крови, ранах. Однако Алексей начал меня защищать и просить забрать с собой. Они согласились, погрузили меня в "Урал", и это было чудо, мой товарищ просил забрать и других наших ребят, лежавших у БТРа, но тщетно.
Меня отвезли в Алчевск, затем в луганской больнице. В плену я был в так называемых "Призрак" - это некий их, сепарський, подразделение. Относились, в принципе, нормально, давали пить, курить даже. Не били, хотя бить им разрешалось по ногам. Я говорил с одним из их ребят, ему лет 25 или 24 было, и он реально верил, что у нас здесь воюют американцы. А Россия - это спаситель. Говорил: "Вот видишь, тебя не повезло, ты в центре Украины живешь, а я здесь, на востоке, и в случае чего мне может Россия помочь, она может взять меня под свое крыло. А тебя кто возьмет? Никто, потому что ты никому не нужен ". И далее продолжил: "Ну что здесь в Украине есть? Вот я поехал в Россию, проработала в Москве три месяца, приехал на Украину, жил и ни в чем себя не отказывал полгода". А я у него спросил, почему он на эти деньги не жил в России полгода? Он ответил, что там цены выше наших.
- А если бы ты поехал в Америку, или Европу зарабатывать, то жил бы год, ни в чем себе не отказывая, и что бы ты тогда сказал, что Донецк - это Америка, или Донецк - это какая-то другая европейская страна?
- Чтоб туда поехать надо визу иметь или язык знать, а с Россией - все проще.
То есть он побывал в Москве и Питере и решил, что вся Россия так живет, и получается, что лучше там, где лучшие деньги платят.
В Луганске врачи сделали мне операцию - получили осколок из глаза. Медики там просто делали свою работу, у них я не увидел агрессии. А вот некоторые санитарки были настроены враждебно, особенно одна пожилая бабка запомнилась, я боялся ее до ужаса. Она заходила к нам и говорят: "Да вы понимаете, что вы здесь натворили? У меня сын, 26 лет, он теперь без руки, и это вы, падлы, с ним такое сделали. Я бы вас всех здесь порасстреливала, пораздирала". Когда ее изменение приходилась, то я даже в туалет не просился. Терпел. А медсестры по-разному относились, были там две, которые приходили спрашивали: "Вася, как у тебя дела". А были такие, которые просто пришли, похихикалы, пошутили и ушли. Хотя одна женщина, украиноязычная, искренняя такая, говорила нам: "Ребята, не берите дурного в голову, что случилось, то случилось. Вы в этом не виноваты, самое главное - просите у Бога здоровья".
Еще в Алчевске ко мне пришел какой-то дядя и сказал, что он из службы безопасности "ЛНР". Подошли и журналисты из "Лайфньюз" и говорят: "У нас здесь есть текст небольшой, если сейчас на камеру почитаешь - все с тобой будет хорошо, домой отпустим".
А у меня состояние было тогда тяжелое. Думаю, что мне делать? Мои комментарии все равно на исход войны не повлияют. Я даже не помню точно весь текст, только первую фразу: "Смотри, Порошенко, что ты со мной сделал". А потом они снимали на камеру, как я звонил отцу. Вообще все их показательные действия сразу Лайфньюз записывали, чтобы показать, будто отношение там к нам лучше. Представитель "ЛНР" сказал, что я тебя отдам домой, если твой отец придет и заберет тебя сам. Я позвонил отцу, рассказал что я в плену, тогда он вышел на волонтеров, и они договорились на нейтральной территории меня обменять. Обменяли на двоих "двухсот". Я думаю, что это были какие-то непростые люди, потому что на обычных там никто так не меняет. После этого меня отвезли в Харьков. Через неделю доставили в Винницу, а с 4 марта я нахожусь в Киеве. Когда осматривали врачи, то правой руки уже не было, а в левой была разбита кость - 6 см. Вырезали в плену. Оказывается, что здесь ее могли бы склеить и была бы у меня родная рука, но теперь она на 6 сантиметров короче.
Несмотря на все, тяжелое впечатление для меня - не плен, а когда летом сбили истребитель и 2 наши группы, а это почти 20 человек, отправились на поиски пилота. Командовал этой операцией генерал Назаркин. Пацаны поехали, а им, наверное, неправильные координаты дали или вообще без координат отправили. Когда ребята расположились и начали выставлять охрану, ехал танк с двумя полосками, такими, как у нас, и БТРы, и они подумали, что это наши, а враги их разбили. С 20 вернулось четверо, среди них - один ранен. Они четверо суток ползли по траве. Мы уезжали, чтобы их забрать. А когда договорились об обмене телами, я своих погибших товарищей, молодых ребят, перегружав из прицепа - смотреть на те изуродованные тела было невыносимо, я их всех знал.
Раньше я жил беззаботной жизнью и одним днем, а сейчас планирую все изменить. Хочу образование получить, думаю, что юридическое. Но первое, что я хочу, когда поправлюсь, - это свадьба сделать.
Когда я проходил военную службу, познакомился в Донецке с девушкой, она училась на медика. И в октябре 2014 года мы начали с ней встречаться. Но виделись редко, часто общались по телефону, я ей предложил, чтобы переехала ко мне. Вся ее семья за Украину, но иметь ко мне не пускали. Но когда моя девушка увидела оте видео от Лайфньюз в ютьюбе, - а потом оказалось, что я жив, - она бросила все: обучение, мамку, сестру и приехала ко мне.
Все неравнодушные могут помочь Василию:
ПриватБанк
4731217103560213
Белень Василий Юрьевич
Текст и фото: Вика Ясинская, Цензор.НЕТ
А тебя кто возьмет?
И далее продолжил: "Ну что здесь в Украине есть?
А я у него спросил, почему он на эти деньги не жил в России полгода?
Она заходила к нам и говорят: "Да вы понимаете, что вы здесь натворили?
Думаю, что мне делать?